Без заголовка

«...и быть оной, Юсуповой, в том монастыре до кончины жизни ее неисходно»

Bo4kaMeda

Неврев Николай Васильевич (1830 - 1904)
«Княжна Прасковья Григорьевна Юсупова перед пострижением»
89 x 102 см
Холст, масло 1886
Государственная Третьяковская галерея. Москва.

Княжна Юсупова была одной из тех женщин новой после-петровской Руси, которые еще помнили Петра Великого, но которым суждено было пережить после него тяжелое время петербургских дворцовых смут, бироновщину и т. д., и из которых редкая личность не испытала либо ужасов тайной канцелярии, либо монастырского заточения, либо сибирской далекой ссылки.

– Первый император Петр Великий меня жаловал и в голову целовал, – говорила впоследствии княжна Юсупова, в монастырском заточении, вспоминая свое детство.
✂…</font>">





16 сентября 1730 года, спустя две недели после смерти отца, княжна Юсупова из Москвы, из царского дворца, в сопровождении сержанта и солдат, привезена была в Тихвин, в тамошний Введенский девичий монастырь и сдана на руки Тихвинскому архимандриту Феодосию, под началом которого находился монастырь, а последний передал ссыльную с рук на руки игуменье Дорофее, с наказом: держать накрепко привезенную особу и никого к ней не допускать. Игуменья не знала, где поместить ссыльную, и потому оставила ее в своей тесной келье; отвела eй небольшой угол за занавеской, поставила бедненькую кроватку, дала деревянный стол и стул—вот и все, что имела княжна после дворца и после роскошных палат отца и матери, которая у нее одна осталась и одна о ней печаловалась.

Мать любила свою бедную дочь, и потому снабдила ее на долгую разлуку деньгами, обещала вскоре выслать повара, необходимый штат прислуги и хорошие запасы продовольствия.

Княжна купила у игуменьи свободную, принадлежащую монастырю келью, в которой, до ссылки Юсуповой, жила другая ссыльная придворная особа, какая-то Калушкина, возвращенная императрицей из ссылки снова во дворец.

В Москве, когда исчезла молодая Юсупова, говорили, что она сослана за приверженность к великой княжне Елизавете Петровне, и за интригу, совместно с отцом, в пользу возведения цесаревны на престол. Носились также слухи, что княжну постигла ссылка за покойного отца, который, будто бы, в числе прочих придворных задумывал ограничение самодержавия Анны Иоанновны. Всего же вероятнее, что княжна пострадала за намерение приворожить к себе императрицу Анну, на что мы имеем указание в делах о Тимирязеве, хранящихся в Государственном архиве; здесь, между прочим, находится указаниe на то, что княжна проговорилась на допросе о ворожейках и бабах.



А. Г. Рокштуль.
Портрет Б. Г. Юсупова. Начало 1850-х годов.
Картон, акварель, белила.
Государственный музей-усадьба «Архангельское»


К княжне игуменья приставила особую наемную женщину, не принадлежавшую к монастырскому штату. Это была кузнечиха Анна Юленева, имевшая впоследствии такое роковое значение в жизни несчастной Юсуповой.

В келью молодой женщины заходили и мать-игуменья поговорить со ссыльной, и монахини, и монастырский стряпчий Шпилкин, и архимандрит Феодосий.

Горе и тоска одиночества все более и более раздражали молодую ссыльную и довели ее до потери самообладания, до вспышек, что и погубило ее.

Однажды она выдала себя при стряпчем Шпилькине. «Враг мой, князь Борис» — сказала она — «сущий супостат, от его посягательства сюда я и прислана. Государыня царевна Елизавета Петровна милостива и премилостива, и благонравна, и матушка государыня императрица Екатерина Алексеевна была до меня милостива же, а нынешняя императрица до меня не милостива... Она вот в какой монастырь меня сослала, а я вины за собою никакой не знаю. А взял меня брат мой Борис да Остерман, и Остерман меня допрашивал. А я на допросе его не могла вскоре ответствовать, что была в беспамятстве... Ежели бы государыня царевна Елизавета Петровна была императрицею, и она бы в дальний монастырь меня не сослала. О, когда бы то видеть или слышать, что она бы была императрицею!»



Неизвестный художник
«Портрет Анны Иоанновны»
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург


Шпилкин пришел в ужас от этих слов. Но донести боялся – боялся за свой шкуру, боялся застенка, дыбы, кнута.

У княжны началась вражда с монастырским начальством: назвав монастырь «шинком», она вызвала неприязнь в себе игуменьи, которая и стала теснить ссыльную.

Начались дрязги, подкапыванья под девушку; княжна не выносила вседневной пытки; ее гордость резко обрушивалась на всех, ставила в тупик простодушных стариц. Весь монастырь встал против гордой арестантки.

Княжна не вытерпела, и тайно отправила в Петербург Юленеву с жалобой на монастырь.

Мать-игуменья хитро выведала о тайном отправлении Юленевой с жалобой и предупредила опасность встречной жалобой на княжну и доносом на ее поведение.

Завязалось новое дело — это была уже и последняя развязка всей участи несчастной княжны.

25 января 1735 г., в пятый год жизни княжны в монастырском заточении, когда Ушаков был с докладом у государыни, императрица передала ему две какие-то записки и приказала взять в тайную канцелярию женщину, содержавшуюся в архиепископском доме знаменитого сподвижника Петра I, новгородского архиепископа Феофана Прокоповича, и, исследовав все дело, доложить ее величеству о результатах исследования.



Граф А. И. Ушаков - глава тайной канцелярии в 1731-1746 гг.


Женщина эта была — Юленева, а записки — письмо княжны к Юленевой и письмо игуменьи Дорофеи к секретарю Феофана Прокоповича, Козьме Родионовичу Бухвостову.

Письма были переданы императрице Феофаном Прокоповичем, который был дружен с Ушаковым и желал угодить государыне, выдав ей княжну, неизвестно за что заслужившую крайнюю немилость императрицы.

В письме к Юленевой княжна спрашивала только о положении дела — и больше ничего; в нем не было никакой тайны, которая послужила бы обвинением для ссыльной, как не было и ни одного резкого слова о монастыре.

Между тем все письмо игуменьи к Бухвостову — это полная обвинительная речь против несчастной княжны. И это-то письмо порешило участь сосланной девушки.

Юленеву привели в застенок, где она была допрошена «с пристрастием», но княжну не выдала, и лишь после месячного сиденья в Петропавловской крепости Юленева, из боязни смертной казни, стала говорить о тех желаниях княжны, которые приведены выше в ее признании Шпилькину.

Но и этого было достаточно для Ушакова, чтобы вновь начать розыск.

По приказанию императрицы, в Петербург привезены были и княжна, и стряпчий Шпилькин. Произведен был допрос, и княжне было вынесено такое решение: «за злодейственныя и непристойныея слова, по силе государственных прав, хотя княжна и подлежит смертной казни, но ее императорское величество, милосердуя Юсуповой за службу ее отца, соизволила от смертной казни ее освободить и объявить ей, Юсуповой, что то упускается ей не по силе государственных прав—только из особливой ее императорского величества милости».



Иллюстрация из книги Николая Евреинова История телесных наказаний в России


Вместо смерти, княжне велено «учинить наказанье — бить кошками и по-стричь ее в монахини, а по пострижении из тайной канцелярии послать княжну под караулом в дальний, крепкий девичий монастырь, который но усмотрению Феофана, арх. новгородского, имеет быть изобретен, и быть оной, Юсуповой, в том монастыре до кончины жизни ее неисходно».

30 апреля 1735 г. княжна была наказана «кошками». А вот с пострижением вышла заминка: в окрестностях Питера не было ни единого женского монастыря, где можно было бы достать облачение для монахини, пришлось посылать в Новгород.

Сохранилась опись стоимости вещей для пострига Прасковьи Юсуповой. Не разорилась казна: 4 рубля 81 копейка. На такой наряд меняла дорогие одеяния знатная княжна.

В тот же день ее постригал тайно, в секретности, синодальный член Чудова монастыря архимандрит Аарон прямо в узилище.

У княжны Юсуповой уже не было княжеского титула и ее девического родового имени: в инокинях она наименована Проклой.



Лебедев Клавдий Васильевич
Насильственный постриг 1896
Холст на картоне, масло
29 х 35,5 см
Государственный центральный музей музыкальной культуры имени М. И. Глинки, Москва


Перед отправлением в вечную ссылку новопостриженной объявили в тайной канцелярии, чтобы обо всем происходившем она молчала до могилы, под опасностью смертной казни.

Инокиню Проклу отправили в Сибирь, в Тобольскую епархию, в Введенский девичий монастырь, состоявший при Успенском Далматовом монастыре. Какова, была жизнь инокини Проклы в Сибири — неизвестно. Но что долгое заточение, тоска и полная безнадежность возврата к прежней жнзнн окончательно истомили и ожесточили девушку — в этом и сомнения не могло быть.

Такая жизнь не усмирила ссыльной. Это видно, между прочим, из донесения Тобольскаго Введенского монастыря от 6 марта 1738 года:

«Монахиня Прокла ныне в житии своем стала являться весьма бесчинна, а именно: первое – в церковь божию ни на какое слово божие ходить не стала; второе – монашенское одеяние с себя сбросила и не носит; третие – монашинским именем, то есть Проклой не называется и звать не велит, а называется и велит именовать Прасковьей Григорьевой; четвертое – рассвирепев, учинилась монашескому обыкновению противна и ни в чем по чину монашескому стала быть не послушна и не благодарна, и посылаемую к ней из келарской келии пищу не приемлет, а временем и бросает на пол, и, ругаясь, говорит: «у меня собаки лучше того едали щи», и просит себе вснедь излишних припасов, чтобы всегда было свежее и живое».

Не добром кончился для ссыльной и этот отзыв.





Из Петербурга пришел строгий приказ – княжну держать в монастыре в ножных железах, в которых водят каторжников, и иметь под караулом неисходно. Тайная канцелярия, по указу императрицы, предписывала монастырскому начальству: «Проклу наказать шелепами и объявить, что если не уймется, то будет жесточайше наказана».

Не знаем, долго ли еще тянулась неудавшаяся жизнь этой девушки в чем она кончилась: вероятно, ни Петр Великий, целовавший ребенка в голову, ни сама девушка не ожидали, что на эту голову, на которой покоилось лобзание царя-преобразователя, упадет столько тяжелых испытаний.

<...> из помянутых выше дел о Тимирязеве видно, что в 1746 г. она еще была жива.

Источники:
01. Мордовцев Даниил Лукич. Русские исторические женщины
02. И быть оной, Юсуповой, в том монастыре до кончины жизни ее неисходно

.

Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru